Мужчина в возрасте сорока лет, обеспокоенный необычным видением человека в чёрном, а так же тем диалогом, который произошёл между ними, предстал передо мною со своим откровением. На нём лежал след задумчивости и тень сомнения относительно своего, теперь уже утратившего силу, мировоззрения. Он понимал, что произошло в его сознании что-то такое, что коренным образом изменило его понимание таких категорий, как Бог и человек, жизнь и смерть, рай и ад.
Ребёнок рос не смотря на недееспособность левой руки, красивым, чутким и отзывчивым. Природа наделила его даром интуиции. И с раннего возраста он и его родственники наблюдали в нём сверхспособности. Со своим недугом он смирился. Но переживал, что это большая трагедия для его родителей. Двойственность его внутреннего конфликта заключалась в том, что понимание своей инвалидности, которая обрекала его на одиночество среди обычных людей, толкало к педнамеренному уходу из жизни, а беспокойство о родных и близких, любящих его и заботящихся о нём, нежелание видеть их несчастными — останавливало. Для него смерть любимого человека, как тяжёлое преживание скрывалось где-то в глубине пространства его души. Любовь, переполнявшая его, всегда останавливала от безрассудства и необдуманных поступков, делая его ответственным, заботливым и чутким к другим,требовательным к себе. Рождённый 21 июля, в день, когда Русская православная церковь отмечает день иконы Казанской божьей Матери, с ранней юности обращался с молитвами к её образу. Он не был слепым фанатом религии. Но всю жизнь посвятил самоисследованию и терпеливому ожиданию ответа на свои самые сакровенные вопросы.По достижении им сорока летнего возраста, именно перед этими образами (один — на иконостасе, а другой, справа на стене, — обычная цветная иллюстрация (фото) этой же иконы на печатном издании настенного календаря на 2004 года, он встретился с ответом на главный вопрос всей своей жизни: Что есть Бог? И как ему показалось, что именно человек в чёрном, появившись перед ним и прервав момент исповеди, спросил с лукавой улыбкой: чем один образ — лучше другого, и какая разница в том, к какому из них обращать свои молитвы?
Именно эта встреча, неожиданное видение, страх и прозвучавший вопрос, способствовали вхождению моего собеседника в особое состояние не-ума, остановки ума. Когда заканчивается информация, остаётся чистое знание, Свет, который своей яркостью, ослепляет, погружая на мгновение в сплошную тьму. Длится это не долго — всего семнадцать мгновений, но для человека это становится переживанием вечности, растворением в огне сознания «Я», переживанием Себя, оставаясь при этом Самим Собой.
Порой наша тёмная сторона даёт нам больше возможности, чем светлая в раскрытии сложных вопросов бытия. В беседе мужчина открыл для себя то, что Бог повсюду. Он тот Свет, Энергия, что хранит в себе и светлую и тёмную сторону всего сущего.
Через месяц после нашей встречи, за две недели до своего очередного дня рождения, этот мужчина покинул своё физическое тело. Обряд отпевания мученика Георгия (Юрия) проходил в Спасо-Гробовской церкви. На обряде присутствовала группа из семи мужчин и одной женщины. В духовном руководстве и стиле посвящения число восемь — символ вечности.
Сейчас на память приходит:
«Мы остановились. Дон Хуан сказал, что мне пора.
— Я хочу, чтобы ты миновал все поперечные сдвиги, — объяснил он, — и отправился прямо в следующий целостный мир — в черный мир. Через пару дней тебе предстоит проделать это самостоятельно. И тогда у тебя не будет времени на мелочи — если ты не сделаешь этого, ты умрешь.
И он объяснил, что преодоление барьера восприятия является кульминацией всего того, что делают видящие. С момента преодоления барьера человек и его судьба приобретают для воина совсем другое значение. Ввиду трансцендентального значения преодоления этого барьера, видящие используют акт его преодоления в качестве финального теста. Воин должен прыгнуть в пропасть с обрыва, находясь в состоянии нормального осознания. Если ему не удастся стереть мир повседневности и собрать другой мир до того, как он достигнет дна, он погибнет.
— Ты должен заставить этот мир исчезнуть, — продолжал дон Хуан, — но при этом в каком-то смысле остаться самим собой. Это и есть последний бастион осознания, на который рассчитывают новые видящие. Они знают, что, когда пламя осознания сожжет их, они сохранят самоосознание, в определенном смысле оставаясь самими собой.
Он улыбнулся и указал на улицу, которая была видна с того места, где мы стояли — ту самую улицу, где Хенаро показывал мне тайны настройки.
— Эта улица, как и любая другая, ведет в вечность, — сказал он. — Нужно только идти по ней в абсолютном безмолвии. Время! Теперь иди! Иди!
Он повернулся и зашагал от меня. Хенаро ждал его на углу. Хенаро помахал мне рукой и жестом велел идти. Дон Хуан удалялся, не оглядываясь. Хенаро пошел рядом с ним. Я двинулся было за ними. Но я знал, что поступаю неверно. И я пошел в обратную сторону по темной пустынной унылой улице. Я не поддался ни чувству поражения, ни ощущению беспомощности. Я шел, погрузившись в безмолвие. Точка сборки начала смещаться с бешеной скоростью. Я увидел троих союзников. Они словно широко улыбались своими линиями, протянувшимися поперек коконов. Мне было все равно, ничто не имело значения. И тогда сила, подобная ветру, унесла прочь этот мир. (Карлос Кастанеда. Огонь изнутри. М.: ИД «София», 2003. — 416 с. Перевод: А. Сидерский. Редакция: И. Старых.)
Добавить комментарий
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.